Творчество Дж.Р.Р.Толкина и английский модернизм

Глава 2. Своеобразие творческого метода модернистов и Толкина.

"Если мы прикрепим на все эти книги один ярлык, на котором написано слово 'материалисты', писала Вирджиния Вульф о произведениях Уэлса, Беннета и Голсуорси, "то это означает для нас, что они пишут о неважном; что они тратят свое замечательное мастерство и огромное трудолюбие, заставляя банальное и преходящее выглядеть истинным и постоянным"^9* (The Common Reader, с.187).

Но что в таком случае имеет в виду сама Вульф и другие модернисты под "истинным и постоянным", которое должно стать предметом анализа в их творчестве? В своем дневнике Вирджиния Вульф пишет: "I daresay it is true, that I haven't that 'reality' gift. I insubstantize it, wilfully to some extent, disturbing reality its cheapness. ... Have I the power of conveying the true reality?" (A Writer's Diary, p.57). Таким образом, мы имеем, с одной стороны, вульгарную материальность, с другой истинную реальность. Но внутри произведения они не противопоставлены друг другу. Здесь, в противовес романтическому двоемирию, "настоящее" пронизывает "видимое", для автора нет разделения на "высокое" и "низкое" сквозь все просвечивает истина.

Такое восприятие мира критика считает "мистическим": "Mysticism is basic, the determing factor in interpretation of human character and of every aspect of human life" (Godfrey, p.1). Эти слова сказаны об Э.М.Форстере, но аналогичные мнения высказывались и о творчестве других модернистов: Ш.Бривик определяет подход к действительности Джойса как "одухотворенный реализм" ("spiritual realism") (Brivic, p.17), Вирджиния Вульф противопоставляет "материалистам" Джойса как "спиритуалиста"^10* (The Common Reader, p.190).

"... behind the cotton wool is hidden a pattern; ... we I mean all human beings are connected with this...", писала Вирджиния Вульф (Moments of Being, p. 72). Соответственно, задача романиста увидеть и донести до читателя этот скрытый смысл: "Many of her (В.Вульф С.Т.) novels are similarly organized; that is, scenes, characters, images and so on, that might initially appear to have been selected arbitrarily are subsequently revealed to be pieces of the hidden pattern" (Schulkind, p.20). Сама В.Вульф писала: "...life is a luminous halo, a semi-transparent envelope surrounding us from thе beginning of consciousness to the end. Is it not the task of novelists to convey this varying, this unknown and uncircuscribed spirit...?" (The Common Reader, p.189). Способы, используемые для этой цели реализмом тем методом, который В.Вульф называет "материализмом" кажутся ей слишком грубыми: "The writer seems constrained, not by his own free will, but by some powerful tyrant who has him in thrall, to provide a plot, to provide comedy, tragedy, love interest..." (The Common Reader, p.188). Соответственно, "пытаясь стать ближе к жизни", литераторы должны "отказаться от большинства условностей, обычно соблюдаемых романистами"^11*(The Common Reader, p.189). Таким образом, для Вирджинии Вульф художественное произведение "держится" не на привычных условностях, а на тонком взаимодействии единиц разных уровней литературного произведения: персонаж в ее романах "становится частью внеличностного сознания, которое выражено через замысловатое переплетение, созданное неоднократно возникающими стихами, символами, образами и фразами, намеренно попирающее законы вероятности, правящие материальным, ограниченным миром"^11** (Schulkind, p.22).

В основе творчества Э.М.Форстера, по мнению В.Вульф, высказанному ею в статье "The novels of E.M.Forster", лежит "противоречие между поэзией и реализмом" ("the contrast between poetry and realism") (The Death of the Moth, p.105): под реалистически выписанными деталями и образами "лежит пылающее ядро. Это душа; это правда; это поэзия; это любовь"Е2^12* (Ibid, p.106). Метод Форстера В.Вульф определяет, таким образом, как "соединение реализма и мистицизма" ^12** (Ibid., p.108). Сам Форстер писал в "Aspects of the novel", противопоставляя "писателей-проповедников" и "писателей-пророков", что у последних "за персонажами и ситуациями всегда стоит нечто большее; за ними бесконечность" ^12*** (с.91). "Но это не аллегория", добавляет он ("it is not an allegory") (c.92). "We have at once to believe in the complete reality of the suburb and the complete reality of the soul", писала В.Вульф в "The Death of the Moth" (p.108).

Единственным современным писателем, подходящим под определение "пророк", Форстер считал Д.Г.Лоуренса, для которого "первая реальность ни что иное, как живущие целостные индивидуумы"^13* (Fantasia of the Unconscious, p.150). Ричард Олдингтон писал в предисловии к "Apocalypse" Лоуренса: "experience behind Apocalypse or rather the conception of life and consciousness expressed in the book is a purely mystic one" (с.ХХШ). Таким образом, задача искусства для Лоуренса "выявить связи между человеком и окружающей его Вселенной"^13** (Phoenix, p.527). В его произведениях, по мнению Р.Эббатсон, отношение между двумя этими силами выступает "как столкновение между общественными взаимодействиями, заключенными в сюжете и повествовании, и вневременными метафизическими ценностями, которые придают этим взаимодействиям космический смысл"^13*** (c.209). Соответственно, возрастает для Лоуренса значение символа как носителя мифа: "there is also a consistent movement in his writing from naturalism to symbol, from actuality to myth" (Hough, p.28). В своем разборе "Апокалипсиса" Лоуренс отделяет символы как неразложимое единство предмета и смысла от аллегории: "I hate allegory: people having the names of mere quality. ... Сthe whole is greater than the partР I immediately knew that that solved the problem of allegory for me" (Apocalypse, p.6).

Аналогичным образом, иная реальность просвечивает сквозь материальность мира и в творчестве Дж.Джойса: "'Улисс' вообще не может быть истолкован как роман символический. Все дело в том, что Блум и другие персонажи романа, целиком оставаясь самими собой, вместе с тем, в соответствии с концепцией Джойса и согласно логике романа, органически причастны к иной существенной действительности, которая присутствует здесь как некая парадигма человеческой судьбы и тех извечных сил, с которыми человеку приходится сталкиваться на своем жизненном пути" (Адмони, с.170). Взаимодействие обоих планов "Улисса" воссоздается с помощью мифологического метода: "In using the myth, in manipulating a continuous parallel between contemporaneity and antiquity, Mr.Joyce is pursuing a method, which others must pursue after him... It is simply a way of controlling, of ordering, of giving a shape and a significance to the immense panorama of futility and anarchy which is contemporary history." (Selected Prose of T.S.Eliot, p.177). Естественным образом, стремление автора "придать форму и значимость" бессмыслице мира оборачивается поиском или созданием некой модели, образца. Такой моделью в творчестве Джойса выступает мифология. Это именно мифология, а не миф, потому что "под словом 'мифология' прежде всего следует понимать мифологические сюжеты (мотивы, образы). В отличие от мифологии, то, что подразумевается под словом 'миф', является не сюжетом, а предельно обобщенной схемой, лежащей в основе множества различных сюжетов и образов" (Кобахидзе, с.20). Мифологический подтекст лежит в основе любых пусть даже самых пошлых и банальных событий: уподобление Блума Улиссу придает изображаемому миру глубину, которую бессильно дать изобилие абсолютно реалистических деталей.

То же самое стремление "придать форму и значимость" мы наблюдаем и в творчестве самого Т.С.Элиота: "His intention was simply to write a poem which would confront the modern world by 'giving a shape' to the anarchy which contemporary history seems to be" (Martin, p.8). Для этого и спользуется не только мифологический метод: "The poem is ... an experiment with language, the forging of a new poetic instrument with which one may be able to talk about the world, and so, by talking, order it" (Martin, p.8). Причем, создаваемые символы отнюдь не стремятся кристаллизоваться в аллегории: "The poem would be undoubtedly 'clearer' if every symbol had a single, unequivocal meaning; but the poem would be thinner and less honest. For the poet has not been content to develop a didactic allegory in which the symbols are two-dimensional items adding up directly to the sum of the general scheme" (Brooks, p.85).

Соответственно, у Элиота и Джойса на уровне формы и на уровне содержания миф используется для упорядочения "груды разбитых образов" ("the heap of broken images" образ из поэмы Т.С.Элиота "The Waste Land") и как замена связного повествования (нарратива). "'Техническим средством' привнесения мифологической схемы в произведение является мифологическая или литературная реминисценция" (Кобахидзе, с.47).

Таким образом, для всех этих авторов оказывается важным восприятие мира как двух неразрывно переплетенных реальностей: "Bloom's Dublin, Mrs.Dalloway's London, the Nottinghamshire of the Morels and Brangwens are highly particulated places, regional, circumscribed, unique, and, at the same time, infinitely accessible and familiar habitation of a common human spirit. Chronological time is apparent as the landmarks of Dublin and London, but it, too, is bent and broken to let in the citizens of all epochs" (Kiely, с.13). Иная реальность, стоящая за материальностью мира, становится постижимой с помощью мифологического (или символического) метода, причем об этой реальности никогда не говорится прямо. Она создается сетью намеков, ассоциаций, символов, реминисценций.

Метод ВК описывает в предисловии ко второму изданию сам автор, скромно определяя его как "не являющийся ни аллегорическим, ни прямо относящимся к действительности" ("neither allegorical nor topical"): "I much prefer history, true or feigned, with its varied applicability to the thought and experience of readers" (The Fellowship of the Ring, p.8). "Приложимость", как легко можно различить, носит мифологический характер: "it is clear that Tolkien does take much of his material from sources close to their roots in ritual and myth. We can detect archetypal resonance in certain images which take on a function reminiscent of motifs in primitive religion" (Urang, С.101). В силу этого ВК "может быть прочитан ... как внутреннее путешествие по душе, как описывает его Юнг"^14* (Grant, с.87). Почему именно миф у Толкина оказывается основой повествования? К его собственному творчеству легко отнести его слова, сказанные об авторе "Беовульфа" в статье "Monsters and critics": "Myth is at its best when it is presented by a poet who feels rather than makes explicit what his theme portends; who presents it incarnate in the world of history and geography..." (p.12). При этом символика "близка к поверхности, но никогда не прорывается наружу, становясь аллегорией"^14** (p.14). Причем нетерпимость Толкина к аллегории доходит до того, что в произведениях, наделенных мифологической или символической значимостью, для него оказываются неприемлемы даже мельчайшие ссылки на мир реальный. Вот что он писал об артуровском цикле: "...it explicitly contains the Christian religion. ...that seems to me fatal. Myth and faery-story must, as all art, reflect and contain in solution elements of moral and religious truth, but not explicit, not in the known form of the primary 'real' world") (Letters, p.144). Поэтому в ВК "религиозная составляющая содержится в самой истории и в символизме"^14*** (Letters, p.171). Выбор мифа в качестве основы повествования делает возможным широчайшие обобщения: "it glimpses the cosmic and moves with the thought of all man conсerning the fate of human life and efforts" (Monsters and Critics, p.31).

В отличие от Джойса и Элиота Толкин берет за основу не реально существующую мифологию, а создает свою мифологию на основе мифа как "некоего потенциального сюжета, некого принципа, тяготеющего к самореализации" (Кобахидзе, с.20). Таким образом, в основе созданной им мифологии лежат те же схемы, сюжеты и персонажи-архетипы, что лежат в основе известных нам мифологических систем. Как "в мифологии само описание мира возможно только в форме повествования о формировании элементов этого мира" (Мелетинский,1994, с.13), так и у Толкина история мира начинается с его творения: "Айнулиндалэ" и "Валаквэнта" (Сильмариллион) описывают "космизацию первичного хаоса, борьбу и победу космоса над хаосом" (Мелетинский, 1994, с.13). Валар, как и боги традиционных мифологий, принимают участие в демиургическом творении мира: создают звезды, "величественные стены гор, и глубокие чаши морей" (Сильмариллион, с.14) что является, по Мелетинскому, одним из древнейших архетипических мотивов и сюжетов (Мелетинский, 1994, с.48). Наличествует и демиург-разрушитель, diabolus мифологии Толкина как реализация "архетипа антигероя" (Ibid., с.36). Как в основе древнейших мифологических сюжетов лежит циркуляция между противоборствующими силами неких предметов (мельница Сампо в "Калевале", Клад и Кольцо Нибелунгов), так и в основе сюжета "Квэнта Сильмариллион" лежит история похищения и возвращения Сильмарилей рукотворных драгоценных камней. И уже на основе этой мифологии создается история, отраженная в ВК, причем именно отступления, рассказывающие о прошлом или хотя бы намекающие на него, придают ВК "ошущение перспективы, старины с еще более великой и темной древностью, стоящей за нею"^15* (Monsters and Critics, p.29). Таким образом, можно сказать, что ВК соотносится с "Квэнта Сильмариллион" приблизительно так же, как "Улисс" соотносится с "Одиссеей", причем и "Одиссея", и "Сильмариллион" предстают как инварианты мифа. Но в отличие от "Улисса", не сосредоточенного на архетипическом фоне, ВК и сам по себе вне соотношения с мифом "Сильмариллиона" отнюдь не лишен мифологической и символической значимости.

Миф ощутим на всех уровнях литературного произведения. На уровне сюжета может быть использован древнейший образец путешествие-поиск (quest). Он, возможно, лежит в основе не только ВК и "Улисс", но и романов "К маяку" В.Вульф, и "Поездка в Индию" Э.М.Форстера: "'To the Lighthouse' is a novel of quest, dramatizing specifically the quest after union with a distant reality..." (Ruddick, p.43). В произведениях модернистов и Толкина могут использоваться фольклорные, мифологические (в ход идет классическая мифология, а также кельтская и германская и иудео-христианская) и литературные источники общее наследие европейской культуры (Библия, "Одиссея", Данте, Шекспир, Вагнеровский цикл и т.д.). Сюжеты и мотивы, не связанные напрямую с мифологией, могут становиться мифологемами в произведениях модернистов и Tолкина. Архетипическая и мифологическая подкладка многих образов совершенно очевидна: двойственность архетипов выражается в наличии пар положительных и отрицательных персонажей (в ВК это пары Гэндальф Саруман и Галадриэль Шелоб).

Таким образом, по выражению Элиота, "делая современный мир возможным для искусства"^16* (Selected Prose of T.S.Eliot, p.178), литераторы вырабатывают новый метод, называемый "мифологическим" или "символическим". Миф на сюжетном уровне понимается как некая твердая последовательность событий, на персонажном как использование образности, укорененной в глубинах человеческой психики, на уровне повествования и языка как совокупность реминисценций из предшествующих художественных текстов различного происхождения. Таким образом, миф, понимаемый широко, обладает огромной обобщающей силой, которая творит из обломков и хаоса реального мира художественный мир, наделенный смыслом и внутренней логикой. Как бы ни были, на первый взгляд, пессимистичны и безнадежны миры, создаваемые модернистами, уже самый факт их существования является обнадеживающим: сама возможность создания наделяет реальность художественного мира внутренней логикой и способностью к самостоятельному существованию. Но, как правило, в создаваемых мирах оказывается возможным и постижение идеала путем мгновенного прозрения и понимания смысла мира и жизни. Таким образом, произведение осознается как "религиозное", т.е. заинтересованное в поиске первооснов жизни, ее смысла. Наиболее простой случай это, конечно, ВК, который "в своей основе есть религиозное и католическое произведение, вначале неосознано, но в последствии сознательно", как писал сам Толкин^16** (Letters, p.171). Но аналогичные определения прилагаются критикой и к творчеству Джойса и Элиота: "The quest, structurally important enough in each case to amount to the "plot" of the work, is essentially religious, since its goal is redemption, life and sоmеthing to live by; yet both Joyce and Eliot were far too serious as artists to suppose that the answer could be readily and irrevocably found, or presented in simple and unambigious terms" (Day, p.143). Об Элиоте даже сказано, что "христианский материал находится в центре, но поэт никогда не говорит этого прямо"^16*** (Brooks, p.86). В таком свете вполне логичным представляется вывод Т.Воглер: "in this period none of the great writers were Religious, and all of them were religious" (p.7).

9* "If we fasten, then, one label on all these books, on which is one word materialists, we mean by it that they write of unimportant things; that they spend immense skill and immense industry making the trivial and the transitory appear the true and enduring" (перевод наш - С.Т.).

10* "In contrast with those whom we have called materialsts, Mr.Joyce is spiritual..."

Что можно сказать по поводу истинной реальности у модернистов и методов ее познания? Каковы способы ее реализации в художественных произведениях?

11* "...in attеmpt to closer to life ... they must discard most of the conventions which are commonly observed by novelists"

11** "... becomes part of the impersonal consciousness which is expressed through intricately woven patterns constructed out of recurring rhymes, symbols, images and phrases, patterns which deliberately violate the laws of probability governing the finite, material world".

12* "there always lies for him a burning core. It is the soul; it is truth; it is poetry; it is love".

12** "combination of realism and mysticism".

12*** "the characters and situation always stand for more than themselves; infinity attends them".

13* "...the first reality was anything but living incorporate individuals".

13** "The business of art is to reveal the relation between man and his circumambient universe...".

13*** "...there is a clash betwеen the social interaction implied by plot and narrative and the timeless metaphisical values which place that action within a more cosmic framework".

14* "'The Lord of the Rings' can be read ... as an interior journey through the psyche as Jung describes it"

14** "The large symbolism is near the surface, but it doesn't break through, not become allegory".

14***"religious element is absorbed into the stоry and symbolism".

15*"that sense of pеrspective, of antiquity with a greater and yet darker antiquity behind".

16* "making the modern world possible for art".

16** "a fundamentally religious and Catholic work; unconsciously so at first, but consciously in the revision".

16*** "The Christian material is at centre but the poet never deals with it directly".