Тогда поднялся Эорл, но не сразу смог заговорить. Он был поражен великой щедростью дара и благородством его предложения; и прозрел мудрость Кириона и как правителя Гондора, стремящегося защитить то, что осталось от его страны, и как друга Э?отэ?ода, нужды и тяготы которого он прекрасно знал. Ибо Э?отэ?од стал народом слишком многочисленным для своей страны на Севере и давно уже мечтал вернуться на юг, на давнюю родину, но страх Дол-Гулдура не пускал его. В Каленардоне же у него было бы простора более, чем достаточно, и от теней Лихолесья Э?отэ?од будет далеко.
Но помимо мудрости и учтивости Эорл и Кирион в тот час были движимы великой дружбой, связавшей воедино их народы, и любовью друг к другу, любовью двух настоящих мужчин. У Кириона это была любовь мудрого отца, состарившегося в заботах мира, к сыну, полному сил и надежд юности; Эорл же в Кирионе видел высочайшего и благороднейшего человека из тех, кого он знал, осененного величием Людских Королей былых времен.