В то время как Толкин говорит лишь: "Потом стало гораздо хуже. Теперь их часто избивают" (R.347), Муравьев конкретизируют время, с которого "громилы Генералиссимуса" начали избивать заключенных в Исправнорах: "с конца сентября". Это добавка немедленно привлекает внимание того, кто параллельно читает русский и английский текст. Когда "конец сентября" рассматривается в контексте "Больших начальников", а "громилы Генералиссимуса" (то есть, подручные Сталина), "сажают пачками" да еще к тому же и "бьют смертным боем", советский читатель тут же вспоминает, что Ежов был назначен народным комиссаром внутренних дел на основании телеграммы Сталина в Политбюро, датированной 25 сентября 1936 года152. Эта дата стала широко известна из секретного доклада Хрущева на XX Съезде КПСС в 1956 году, когда он начал процесс десталинизации (развенчания культа личности Сталина).
Добавляя к этому эпизоду указание времени, когда в Исправнорах произошли изменения, Муравьев точно укладывается в хронологию Толкина. Временные рамки соответствуют толкиновским, но Толкин сообщает читателю, когда именно Шарки прибыл в Шир, намного позже в повествовании, в беседе между Мерри и фермером Коттоном (R.361). Сдвиг вперед информации о дате прибытия Шарки в тексте у Муравьева превращай Сарумана в Ежова. Все признаки налицо. Период, когда Ежов возглавлял НКВД (1936–1938), а уровень сталинистского террора резко возрос, назван его именем — ежовщина.