Что касается Денетора, то Наместнику против самого Саурона помогало то, что Камни гораздо охотнее слушались законного владельца – более всего истинных «Наследников Элендила» (каким был Арагорн), но также и того, кто унаследовал власть (как Денетор) – по сравнению с Саруманом или Сауроном. Можно заметить, что действие Камней было различным. Саруман подпал воле Саурона и желал его победы, или больше не противился ей. Денетор остался верен в своем отрицании Саурона, но его удалось заставить поверить в то, что победа Саурона неизбежна, и потому он впал в отчаяние. Причины этого различия в первую очередь, несомненно, в том, что Денетор был человеком, наделенным великой силой воли, и сохранял целостность своей личности до самого последнего удара – смертельного (как казалось ему) ранения его единственного остававшегося в живых сына. Денетор был гордым человеком, но это была ничуть не личная гордость: он любил Гондор и его народ, и считал, что судьба именно ему предназначила править ими в это безнадежное время. Во вторую же очередь, Анорский Камень принадлежал ему по праву, и воспользоваться им в этой смертельной опасности ему запрещала только осторожность. Должно быть, Денетор догадывался, что Итильский Камень находится в руках зла, и рискнул установить связь с ним, веря в свою силу. Вера эта не была совсем неоправданной. Саурону не удалось подчинить Денетора себе, и он мог лишь воздействовать на него обманом. Вероятно, Денетор сперва не заглядывал в Мордор и довольствовался теми «дальними видами», которые показывал ему Камень; этим объясняется его поражавшее всех знание о событиях, происходящих далеко. Вступал ли Денетор таким образом в связь с Ортанкским Камнем и с Саруманом, не говорится; вероятно, вступал, и с выгодой для себя. Саурон не мог вмешиваться в эти переговоры: только наблюдатель Главного Камня в Осгилиате мог бы «подслушать» их. Когда два Камня связывались друг с другом, для третьего они оба были пусты.[364]