В ту ночь Эрендис проснулась, и сладостный аромат донесся до нее из окна; ночь была светла, ибо полная луна стояла на западе. Встав с постели, Эрендис выглянула в окно и увидела, как вся земля спит, одетая серебром; на подоконнике же сидели бок о бок две птички.
Когда празднества окончились, Алдарион и Эрендис отправились погостить в ее дом; и птички снова поселились на подоконнике. Через некоторое время молодые попрощались с Берегаром и Нyнет и поехали обратно в Арменелос; ибо там пожелал Король поселить своего Наследника, и для них был приготовлен дворец посреди сада. Там было посажено эльфийское дерево, и эльфийские птички пели на его ветвях.
Через два года Эрендис понесла и весной следующего года родила Алдариону дочь. С самого рождения девочка была красавицей и все хорошела: как гласят предания, прекраснейшая из женщин, рождавшихся в ветви Элроса, кроме лишь Ар-Зимрафели {Ar-Zimraрhel}, последней. Когда пришла пора дать ей первое имя, ее назвали Анкалимэ {Ancalime}. Эрендис радовалась в душе, ибо думала: «Теперь Алдарион наверняка захочет сына, чтобы тот стал его наследником; и еще долго проживет со мной». Втайне она все еще боялась Моря и его власти над сердцем мужа; и хотя она пыталась спрятать этот страх, всякий раз, когда он отправлялся на верфь или засиживался с Морскими Купцами, она ревновала его. Один раз Алдарион позвал ее на «Эамбар», но, увидев в ее глазах, что она не рада, больше никогда не предлагал ей этого. Прожив пять лет на берегу, Алдарион снова занялся своим Лесным Хозяйством и часто подолгу отсутствовал дома. Теперь, главным образом, благодаря его рачительности, в Нyменoре и вправду было вдосталь леса, но из-за того, что больше стало народу, нужда в строевом лесе и в дереве для различных работ была постоянной. Ибо в те давние дни, хотя многие и работали очень умело с камнем и металлами – ведь Эдайн в старину многому выучился у Нолдора – нyменoрцы любили все деревянное, в повседневных ли надобностях или же в украшениях изящной резьбы. В то время Алдарион снова много заботился о будущем, насаждая лес везде, где тот вырубали, и сажал новые леса, где только была свободная земля, подходившая каким-либо деревьям. Именно тогда его стали повсеместно звать Алдарионом, и под этим именем его помнят среди тех, кто держал скипетр Нyменoра. Но многим, и не только Эрендис, казалось, что он мало любит сами деревья, а заботится о них больше как о древесине для своих нужд.