– Кузнец может ковать, конник может ездить, рудокоп может копать, будучи помолвлен, – сказал он. – Так почему же моряк не может плавать?
– Если бы кузнец по пять лет стоял у наковальни, мало было бы жен у кузнецов, – ответил Король. – И редки у моряков жены, которые выносят все, что дарит им судьба, из-за их работы и их нужды. Королевский же Наследник – не моряк ни по роду занятий, ни по нужде.
– Не одна работа правит человеком, – сказал Алдарион. – И есть еще много лет, чтобы повременить.
– О, нет! – возразил Менельдур. – Ты принимаешь свой дар, как должное: надежда же Эрендис короче твоей, и годы ее летят быстрее. Она не из ветви Элроса; и она уже много лет любит тебя.
– Когда я просил ее, она молчала чуть ли не двенадцать лет, – сказал Алдарион. – Я же не прошу и трети этого срока.
– Тогда она не была помолвлена, – ответил Менельдур. – Но теперь ни один из вас не волен. Если она молчала, то, я уверен, лишь боясь того, что, похоже, случилось теперь, раз ты не владеешь собой. Ты притушил этот страх, должно быть; но, хоть ты можешь и не говорить прямо, я вижу, что ты подпал под чары.